Чтобы вирусы не утекали из лабораторий: проектом казахстанских студентов заинтересовались в ФБР

Студенты Назарбаев университета стали победителями международного соревнования IGEM по синтетической биологии, прошедшего в Париже. Участвовало более 300 команд, в том числе из Гарварда и Стенфорда. Казахстанцы представили прибор, способный выявлять вирусы, если они вдруг "утекут" из научных лабораторий. 

Корреспондент BaigeNews.kz поговорил со студенткой третьего курса по специальности "Биологические науки" Маликой Василовой, которая является президентом студенческой организации IGEM в Назарбаев университете. Девушка рассказала о проекте, о казахстанской науке и о том, какие препятствия сегодня стоят перед молодыми учёными.

Проект финансирует НАТО

— Малика, расскажите про проект IGEM? Что это за конкурс?

— IGEM — это международная организация, которая также проводит ежегодные международные соревнования по синтетической биологии. Это было американским соревнованием для лучших университетов по типу MIT, Гарварда, Стенфорда и других. После они расширились по всему миру. Большая часть команд не из США, а из Западной Европы, Китая, Южной Азии и других точек мира. А из Центральной Азии мы на протяжении восьми лет были единственной командой, которая участвует в IGEM, даже из России нет команд.

Наш проект развивается за счёт профессоров, которые выиграли грант от НАТО. У НАТО есть специальное подразделение грантов: "Наука для мира и безопасности". Проект в целом про биобезопасность. Поездку в Париж финансировал университет. Они оказывают полную поддержку.

— В этом году ваша команда взяла золото. А участвовало более 300 команд. Что за проект вы представили на конкурсе?

— Как и любой проект IGEM, в наше исследование мы должны включать элементы генетической инженерии. В этом году мы работали над биобезопасностью. Последние несколько лет, особенно с пандемией, возросла актуальность данной проблемы. Президент в этом году на Женевской конвенции в мае анонсировал начало работы Комитета по биобезопасности. И наша страна очень много инициатив проявляет в данном вопросе. Мы решили сделать новый диагностический прибор, который может заранее очень быстро находить разные патогены в природе. То есть если какой-то опасный вирус, бактерия "вырвутся" из лаборатории, то наше устройство будет способно их очень быстро определить и найти. 

С появлением коронавируса очень много людей беспокоились, что он вырвался якобы из Уханьской лаборатории. Это не подтверждено, но всё-таки риск всегда есть, что из лабораторий, в которых работают учёные, какие-то биологические патогены могут выбраться. И мы должны создавать приборы для улучшения инфраструктуры биобезопасности. Над этим мы и работали на протяжении всего года. Так как это студенческий проект, у нас есть два супервайзера, которые являются профессорами Назарбаев университета — один из школы медицины, второй из школы инженерии. То есть это не профессоры по биологии, потому что сам проект IGEM включает в себя интердисциплинарную работу. У нас и механические инженеры, и программисты, и биологи, и химики — все в одной команде. 

— Подобный прибор раньше существовал? Или это новое изобретение? 

— Наш прибор — это что-то новое, потому что по большей части сейчас полевые эпидемиологи приходят, собирают образцы, возвращаются в лабораторию и проводят длительные эксперименты. Это очень долго и довольно опасно для самих эпидемиологов. Мы предлагаем портативное, быстрое устройство, которое с минимальным контактом для человека поможет это определить. Такие исследования очень нужны, и мы точно подтвердили актуальность этой темы. Единственное, что проект не заканчивается в этом году, мы его собираемся продолжать.

— А как прибор будет работать? Каков механизм?

— Он будет установлен в сливах лабораторий. И таким образом даже на самых ранних стадиях мы будем знать, если ли какой-то слив с вирусом всё-таки произошёл. Прибор это сразу покажет, и можно будет принять меры. Потому что сейчас с этим есть сложности. В лабораториях придерживаются многоступенчатого подхода, чтобы этого не происходило, но систем детекции нет.

— Сколько людей работали над проектом?

— 20 студентов бакалавриата. Наши два супервайзера-профессора, а также пять менторов — выпускников нашего университета, и магистранты, которые работают в лаборатории. Они больше следят за работой и помогают нам в целом.

— Какова была реакция жюри на ваш проект?

— IGEM — очень большое событие в сфере генетической инженерии и синтетической биологии, просто в Казахстане биотехнологии не развиты, поэтому об этом никто не знает. Но в Америке крупнейшие компании, которые предоставляют всё медицинское и научное оборудование, также органы по типу ФБР и многих других заинтересованы в данном соревновании. И мы когда с ними разговаривали, увидели, что даже представители ФБР из 300 команд, запомнили именно нашу, потому что мы делаем что-то новое в сфере биобеозопасности. Очень много научных проектов, которые делают что-то из бактерий, что-то с едой, в сфере медицины. А именно биобезопасность, использование биологических организмов - это новизна в целом в этой среде.

"Хочется, чтобы научные центры Казахстана были более открыты к молодым учёным"

— А казахстанская научная общественность заинтересовалась вашей работой?

— Мы пытались связаться с центральной референс-лабораторией, с научным центром имени Акимбаева. Нам удалось получить помощь и обратную связь от учёных, которые находятся в Алматы - это Центр вакцинологии при КазНАИУ. Но очень сложно коммуницировать с казахстанскими учёными. Мало кто идёт на контакт. И нам легче было связываться с международными организациями.

— Почему так получается?

— Может быть, очень много всяких препятствий. Но по большей части, возможно, в Казахстане более предвзятое отношение к студентам бакалавриата. Потому что обычно все учёные деятели — это уже те, у кого есть как минимум магистерская степень, желательно докторская. Но по миру такая тенденция сейчас, что молодые учёные — это бакалавры, которые начинают свои стартапы, проекты. Поэтому все бакалавров поддерживают. У нас ещё в данном вопросе развитие требуется. И хотелось бы, чтобы наши состоявшиеся научные центры более открыто относились к молодым учёным. Потому что мы можем помочь им развивать ресурсы, в которых они могут быть не так сильны как мы. 

— Что бы вы могли сказать о развитии казахстанской науки? Я как-то слышала о скандале с грантами на научные проекты. Также недавно министр Саясат Нурбек говорил о том, что учёных в стране становится всё меньше. Что, по вашему, нужно сделать казахстанскому обществу, чтобы поднять науку?

— В целом в Казахстане необходимо больше открытости для молодых учёных. Молодые учёные — это не только бакалавры. Даже молодым учёным со степенью доктора тоже бывает сложно навигировать в казахстанском научном пространстве, потому что многие лидирующие и управляющие позиции занимают те, кто получал образование ещё при советском союзе. Мы должны понимать, что наука очень быстро развивается, и с тех пор произошло несколько революций в общей системе науки. И мне кажется, в Казахстане не хватает развития в ногу со временем и коммуникации с людьми.

Весь процесс получения грантов и их раздачи максимально непрозрачен. Даже мы как учёные по большей части не знаем, что происходит, какие отборы, какие конкурсы, какие встречи. Возможно, больше связи с народом определённо помогло бы решить данный вопрос. Потому что даже информационные спорные моменты, которые вы упомянули, скандалы — происходят, потому что население не знает, чем занимаются учёные. И узнают только из таких скандалов. Из-за этого в целом негативное отношение к казахстанским учёным может сформироваться или мнение, что мы не занимаемся настоящей наукой. В целом очень много негативных стереотипов. 

Конечно, всегда есть вопрос финансирования. Но он не стоит так остро, как вопрос коммуникаций и коллаборативности. Например, нам как учёным Назарбаев университета,  сложно связываться с учёными КазНУ, ЕНУ и других университетов, даже если мы этого хотим. 

— А много у нас молодёжи, которая занимается наукой, и стремится что-то создать?

— Определённо очень много молодых людей, заинтересованных в науке. Есть инкубационная программа при Назарбаев университете "Исследовательский центр инноваций и стартапов". Там каждый год более 30 полноценных проектов выходят в общее плавание и тестируют свои продукты. Среди них можно упомянуть биотехнологическую компанию, которая занимается очисткой нефтяных загрязнений на залежах Каспия и близлежащих регионов.

Лет 10-15 назад в стране бытовало мнение, что у нас нет программистов, что по части информационных технологий мы очень отсталая страна. Но как только появилась возможность и центры, которые вкладываются в молодой потенциал, например Astana Hub, мы видим каждый год сотни стартапов, каждый из которых направлен на решение какой-то социальной проблемы, восполнение нехватки ресурсов где-то. В эти проекты не нужно вливать ресурсы, они сами себя поддерживают.

Тоже самое, мне кажется, ждёт науку Казахстана. Если у нас будет какая-то общая платформа и больше возможностей, поддержки со стороны государства, то будет такой же бум. Все компании зарубежные уже давно осознали, что с начала 21 века был взрыв в IT, и после этого следует бум в биологии. Мы видим это с пандемией, болезнями. Следующий вектор развития — это биология.

— Можно сказать, что Казахстан сейчас многих удивляет развитием цифровых технологий, особенно в госуслугах. Как вы думаете, через какое время в СМИ начнут ссылаться не на британских учёных, а на казахстанских?

— Сейчас казахстанские учёные тоже на слуху, там где нужно. Например, развитие вакцины. Многие не осознают, какой большой потенциал у нас есть в биотехнологическом богатстве страны. Но для полноценного развития и более частого появления в новостях, возможно, потребуется 5-10 лет. Я не сомневаюсь, что если мы начнём этот процесс сейчас, двигать науку в народ и освещать все эти проблемы, то 5-10 лет будет вполне достаточно, чтобы выбиться в лидирующие позиции.

— Главное, что есть люди, которые готовы этим заниматься. Расскажите о себе, откуда вы, как поступили в Назарбаев университет?

— Я из обычной общеобразовательной школы а Алматы. Поступила сначала в подготовительную программу Назарбаев университета. После этого перешла на бакалавриат. У нас все учатся на гранте, это очень важный поинт, потому что здесь есть все условия, и общежитие, и блоки вы видите, и лаборатории оборудованы. Это открывает очень много возможностей. Мы учимся исключительно на английском - это открывает двери в мир. Но закрывает некоторые двери в Казахстане. Потому что мы пишем науку на английском, разговариваем на английском, поэтому, возможно, нам было сложно коммуницировать с казахстанскими учёными. Но зато у нас очень хорошо налажена связь с американскими, университетами Западной Европы и других стран.

Мне 20 лет, но уже в этом возрасте я добилась некоторых достижений в науке. Не потому что я гений или уникум. А потому что университет даёт такие возможности. И нас таких 20 человек. Я считаю, если бы такая возможность была у других молодых людей из всех регионов Казахстана, они бы тоже достигли высот. Люди у нас есть, есть ум, потенциал, единственное что нужно — поддержка и ресурсы.

— А насколько сложно поступить в Назарбаев университет, чтобы получить все эти возможности?

— Как человек из обычной школы, не НИШ или КТЛ, конечно, скажу, что есть свои сложности, потому что в школах до сих пор остаётся острой проблема в изучении английского языка, наук. Но с каждым годом университет упрощает процесс поступления для ребят из обычных школ и оказывает финансовую поддержку тем, кто прошёл первый раунд тестирования. Они могут за счёт нашего университета сдать IELTS и другие экзамены. Это тоже позволяет ребятам из регионов попасть в университет. Всё же есть свои барьеры, потому что про университет не все знают. По большей части весь поток "первашей" — это выпускники НИШ, КТЛ, ФМШ, частных школ. Наверное, нам тоже надо чаще выходить в народ, рассказывать об университете и о том, какие возможности здесь есть у студентов.

"Решения в инклюзивном образовании в основном косметические"

— Какие дальнейшие планы у вашей команды IGEM?

— Из ближайших целей — в будущем году закончить проект и презентовать маленькую работающую модель как стартап, идею для стартапа, возможно, на соревновании и на многих других платформах. Из общественной деятельности — мы хотим продолжить работу над нашим проектом по инклюзивному обучению биологии и другим наукам. Специальные инклюзивные решения, которые будут доступны для людей с нарушением зрения. Мы делаем тактильные модели, как вы видели на выставке, настольные игры, какие-то аудио-уроки. Также создаём материалы на казахском языке.

— Об инклюзивности нередко говорят с высоких трибун, но на практике людям с особыми потребностями, на мой взгляд, не всегда уделяется должное внимание. А почему вы решили это сделать?

— По большей части решения в инклюзивном образовании принимаются косметические. Развиваются проекты теми, у кого никогда не было проблем со здоровьем, и они никогда не встречались с такими людьми. Мы немного решили изменить подход к этой ситуации — начали с того, что идём к людям с нарушением зрения и пытаемся распознать сферы их жизни и деятельности, где мы можем помочь, где наш вклад нужен.

Именно поэтому мы сделали тактильные игры, печатали шрифтом Брайля — это то, что им нужно. Но продукт не получался сразу, нужно было много раз к ним ездить и проверять —это точно то, что им нужно, что переделать. Постоянный фидбек. В целом в казахстанском подходе к инклюзивному образованию надо нормализовать такую практику, где требуется получение обратной связи от людей, для которых ты делаешь продукт. Иначе это просто косметическое решение лишь для публики и оваций.

— В будущем Вы думали о том, где хотите работать? Планируете ли вы пойти на государственную службу?

— Благодаря участию в этом соревновании, в конце ноября я еду на Женевскую конвенцию по биологическому оружию. Оттуда я бы хотела развивать свою карьеру в направлении общественного здоровья. Желательно, конечно, получить магистерскую степень за границей, но всё же хотелось бы вернуться на родину и принимать решения, делать проекты, которые создают ощутимый вклад в развитие нашего общества. Если не мы, то кто? Мы используем ресурсы нашего государства, а значит должны как-то их возвращать обществу.