"Слышен громкий звук и небо становится алым..." — свидетель ядерных испытаний в Семее

К 30-й годовщине закрытия Семипалатинского полигона свидетель испытаний рассказал о том, как происходили взрывы и как местные руководители помогли добиться его закрытия.

Ровно 30 лет назад — 29 августа 1991 года — указом Президента Казахской ССР Нурсултаном Назарбаевым был закрыт Семипалатинский испытательный ядерный полигон, который нанес колоссальный вред экологии и здоровью многих казахстанцев. За 42 года своего существования на территории полигона было произведено около 470 испытаний, в которых было взорвано более 600 ядерных и термоядерных устройств.

Казахстанская земля общей площадью 18500 квадратных километров стала полем для экспериментов ученых и частью мировой гонки за ядерное вооружение между СССР и США. При этом мало кто задумывался об опасности, которой подвергалось местное население этими политически мотивированными научными изысканиями. Жертвами испытаний на полигоне стали более 1 миллиона человек, многие из них получили невосполнимый вред — это привело к злокачественным опухолям, лучевой болезни и болезни нервной системы.

Спустя 30 лет после закрытия Семипалатинского полигона корреспондент BaigeNews.kz побывал в Семее в гостях у свидетеля ядерных испытаний Дюсена Кошкарбаева, который еще будучи маленьким мальчиком видел "дым алого как пожар цвета" и огромный гриб от ядерных взрывов. Спустя десятилетия он, уже один из видных руководителей региона, будет присутствовать на закрытии полигона в 1991 году.

Наш герой провел нас в свою комнату, обвешанную со всех сторон фотографиями, с библиотекой, по большей частью состоящей из советских изданий книг. Так как ему было затруднительно говорить на русском языке, Дюсен Кошкарбаевич попросил вначале прочитать небольшой текст, который он написал для нас заранее.

"В нем я написал свои воспоминания и кое-какие цифры, чтобы ничего не забыть. Разрешите, я зачитаю, а потом, если у вас будут какие-то вопросы, я вам на них отвечу. Хорошо?", — сказал он.

И начал свой монолог, в котором большая история оказалась тесно переплетена с историей глубоко личной. Отчет рассказчик повел от последнего года Великой Отечественной Войны.

Первые испытания были еще до открытия полигона

— В ноябре 1945 года в нашу зимовку недалеко от колхоза имени Жданова, когда мы были на каникулах, прибыла военная машина с тремя солдатами. Они говорили на русском языке. Тогда кроме моего отца никто из нас русского языка не знал. По словам отца, они приехали строить город на участке Дегелен. Сказали, что в этом городе будет магазин, в котором будут все необходимые товары для жителей села. Услышав это наши родители очень обрадовались. Один из этих трех солдат, которого звали Николай, часто приходил в наш аул. В основном, за сметаной и творогом. Иногда в магазине колхоза покупал вино.

После окончания ветеринарного техникума я вернулся в свой аул. В то время Николай командовал строительным батальоном. Обычно говорят, что испытания проводились с 1949 по 1963 год. По словам же живого свидетеля Николая, испытания проводились уже в 1947 году. Первый раз взрыв был похож на кулак, второй раз — на чайную пиалу, третий раз — на пиалу побольше. Но тогда ученые еще не могли получить желаемого результата. В 1948 году Сталин дает жесткие указания об ускорении подготовки атомной бомбы. И в конце того года одна реакция Курчатова дает желаемый результат.

Все взрывы проводились секретно. О проведении взрывов не сообщали даже жителям ближайшего населенного аула вплоть до 1952 года. С того года в день проведений испытаний в аул приходили солдаты и находились вместе с народом.

Взрыв водородной бомбы в августе 1949 года силой в 1000 килотонн и взрывы на воздухе, проведенные 25 сентября 1952 года в 20 километрах от горы Авралы силой в 480 килотонн нанесли огромный ущерб здоровью жителей Кайнара. Это было подтверждено данными комиссии, созданной академиком Канышем Сатпаевым. Однако ученые не могли открыто сказать правду. Даже такие люди как академик Андрей Лебединский из Института биофизики убедившись, что болезни людей связанны с испытаниями, скрывали это и называли всплеск серьезных болезней в регионе "кайнарским синдромом". Тем временем, многие жители Кайнара умирали от белокровия.

Испытания проводились с 1949 года по 1989 год. Всего 468 взрывов. Только в горах Дегелен были произведены взрывы в 48 штольнях. Последний взрыв проводился в штольнях Дегелена. Я эти данные получил от нашего земляка, в то время работавшего в лабораториях Семипалатинского полигона. Самый последний взрыв проводился под землей 12 февраля 1989 года мощностью в 90 килотонн. По данным этого ученого, после этого радиационный фон вырос в сто раз.

Когда проводились испытания сначала слышен громкий звук и появляется алый цвет, похожий на пожар, небо становится алым. После него горизонтально распространяется черный дым. И через некоторое время из середины этого дыма поднимается облако, по форме напоминающее гриб. Этот дым распространяется на огромный участок. Мы, дети, находящиеся в это время на улице на расстоянии 20-25 километров выдели, как эта пыль осыпается на нас сверху. Мы были вынуждены заходить в дом, чтобы вымыть эту пыль из волос.

Эти взрывы на полигоне обычно проводили в безветренные дни и учитывая направление ветра. Жителей ближайшего населенного пункта о проведении "учений" — они называли это "учениями" — не предупреждали. Можно сказать, что их использовали как подопытных животных, результаты воздействия на человека работники полигона получали через областной пункт, который здесь содержали секретно.

Письмо секретаря обкома Семипалатинска Горбачеву ускорило закрытие полигона

— Вы были на закрытии полигона в 1991 году, правильно?

— Да, был. Когда образовался новый Абралинский район, я там работал первым секретарем райкома партии, а потом акимом. Но в 1955 году этой район был упразднен. Некоторые его части перешли к соседним районам, а его центр переименовали в Абайский район. Там я продолжал работать и в 1991 году. Из первых лиц Казахстана на закрытии я никого не помню.

В основном закрытие полигона было заслугой первого секретаря Семипалатинского обкома Компартии Кеширима Бозтаева. 20 февраля 1989 года он отправил шифрограмму в ЦК КПСС на имя Михаила Сергеевича Горбачева. Он рассказал про вред, который этот полигон нанес людям.

Потом Бозтаеву непросто было. Нашлись критики. Последний руководитель Семипалатинского полигона генерал-лейтенант Аркадий Ильенко назвал его врагом народа за этот поступок. Но когда распался СССР и Назарбаев стал президентом Казахстана, он защитил Бозтаева. А потом 29 августа 1991 года сам Назарбаев подписал указ о прекращении испытаний на Семипалатинском полигоне.

Ниже приведен текст шифрограммы Бозтаева Горбачеву.

Совершенно секретно, Экз. № 1

Москва, Кремль

Генеральному секретарю ЦК КПСС

т. Горбачеву М.С.

Семипалатинский обком Компартии Казахстана информирует ЦК КПСС о том, что с 1949 года на полигоне вблизи города Семипалатинска с населением 340 тысяч человек проводятся ядерные испытания. Первое время — в атмосфере, а с 1963 года — подземные.

Сейчас, через 40 лет, окружающие полигон условия изменились, численность населения возросла в три раза, многократно увеличилось поголовье животных. Полигон оказался в густонаселённой местности. Однако в работе полигона это не учитывается, ежегодно производится до 14-18 ядерных взрывов, которые сопровождаются сейсмическим воздействием на здания и инженерные сети, выводят из строя сотни колодцев, снабжавших водой жилые посёлки и животноводство. Город строился без учета сейсмики. Кроме того, на территории полигона в течение 25 лет подземных взрывов деформировалась земная кора и в каждом третьем случае происходит истечение радиоактивных газов на поверхность, исключить которое практически невозможно. В 1987 году через Семипалатинск прошла такая струя газов радиоактивностью в 350-400 микрорентген в час, а при испытаниях 12 февраля текущего года за пределами полигона был зафиксирован уровень радиоактивности до 3000 микрорентген в час, и только в результате изменения направления ветра эти газы не достигли областного центра.

Ядерные испытания, естественно, вызывают у общественности разное толкование, создают напряженную морально-психологическую атмосферу среди населения, и не без основания они связываются с состоянием здоровья и возможными разрушениями.

Партийные комитеты области проводят большую разъяснительную работу среди населения. Обком партии, озабоченный сложившейся ситуацией, просит ЦК КПСС поручить соответствующим министерствам и ведомствам временно приостановить или резко сократить частоту и мощность взрывов, а в дальнейшем перенести ядерные испытания в другое, более приемлемое место.

20 февраля 1989 г.

Первый секретарь Семипалатинского обкома Компартии Казахстана

Бозтаев К.Б.

Ядерная пыль в волосах детей и животные с содранной шкурой

— Вы думаете, сейчас уже все известно про испытания? Ведь раньше все было секретно, сейчас об этом можно говорить.

— Да, раньше все было совершено секретно. Даже народу, жителям ближайших районов от этого полигона — им даже не сказали в день проведения испытаний. Ничего не давали, никакой информации. Без объявления проводили испытания. Только начиная с 1952 года стали извещать, когда будут испытания. Приходили солдаты, вместе с нами сидели. И когда кончались испытания, они обратно возвращались, и нас оставляли. Понимаете. Страшно было.

Один раз, это дело было в ноябре, не помню какой это был год, мы находились близко к Дегелену, куда мы переехали на кузеу (осеннее жайляу). От Дегелена расстояние было примерно 20-25 километров. Были взрывы и даже оттуда их было видно. Когда взрыв происходил, мы все смотрели, интересно было. А потом, когда потом играли на улице, смотрим — мы все в пыли, даже в волосах. Потом мы вынуждены были заходить домой, чтобы промыть как-то эту пыль водой. Даже дышать было трудно.

— Власти что-то говорили тогда о том, что это были за взрывы?

— Нет, что вы! Не объясняли. Мы ничего не знали. Все скрывали.

В 1949 году, когда проводили ядерные испытания, мы перекочевали от аула на 100 км, но все равно мы слышали звук взрыва и видели этот алый цвет. А когда мы обратно к себе приехали, собаки, кошки и всякие дикие животные, которые остались там, были с содранными шкурами. А юрты, который там стояли, все согнулись.

Отец мне рассказывал про один случай. Жумабай со своими двумя сыновьями поехал косить траву в Дегелене — для заготовки на зиму, на кормовку. Им не сообщили об испытаниях. Всех предупредили, все перекочевали, а этих троих — нет. А они именно во время ядерных испытаний находились в Дегелене. Работники полигона каждый день их видели, но все равно не предупредили. Когда испытания проводили эти трое жителей аула там были.

У нас был один учитель из алматинского района, который преподавал русский язык, так как у нас в ауле не было местного учителя русского языка. Так вот его брали вместе с собой как переводчика, когда проверяли объект после взрывов. Он говорил: "Видно было как в одном месте как будто куча лежит. Мы туда приземлились на вертолете. Там Жумабай лежит с двумя сыновьями, тремя собаками и двумя быками. Все умерли. Только один сын дышал, когда их нашли. Они его застрелили и ушли..." Понимаете, о том, что эти люди были там, знали и их оставили специально, чтобы увидеть, как повлияет на человека этот взрыв. Три человека, два быка и три собаки. Специально там оставили, зная, что они там находятся. Вот такое было.

Надбавка жертвам полигона – это копейки!

— Когда впервые начали говорить публично про последствия испытаний?

— Последний взрыв проводили в Дегелене в 1989 году. До этого никто ничего не говорил. После этого Бозтаев написал письмо на имя Горбачева, потом, когда Назарбаев стал президентом — на его имя он тоже написал письмо. И только потом пошел разговор о закрытии полигона.

— В 1992 году был подписан закон, который должен был помогать жертвам испытаний на полигоне. Как вы думаете, сейчас государство в достаточной мере помогает жертвам полигона?

— Тогда государство разделило районы на три группы, исходя из того, какое было влияние испытаний. В первую группу, самую зараженную, попал и Абралинский (позже переименован в Абайский) район, где я жил. Во вторую — другие районы, которые были подальше от полигона.

Первое время нам давали средства, не совсем много, но это все-таки помогало людям. А потом вообще перестали давать, и сейчас вообще ничего не выдают. Мне к пенсии добавляют то, что называется "экологическая надбавка", но это копейки. При том что, когда я жил в Абралинском районе, там у меня был один уровень радиации, в городе — другой. По данным исследовательского института нашего города доза радиации в моем организме составляла 98 сантизиверт — это они мне определили. Когда я переехал в Семей, стало вдруг около 30 сантизиверт. Когда я переехал, мне сказали, раз ты в городе живешь, то получать будешь надбавку поменьше, а не ту, что в ауле. Это справедливо или нет?

— Нет, конечно… В Семее вы уже давно живете?

— В Семее я живу с 2002 года, уже почти 20 лет.

Пустые лозунги и реальные потери

—У вас много знакомых, которые пострадали от испытаний на полигоне, от радиации?

— Ой, не говорите! Конечно, много. Из одноклассников, с которыми я вместе учился — их было около 60 человек — на сегодня живы только трое. В основном, все умерли от белокровия, рака, сердечных заболеваний и других болезней, которые были последствием испытаний на полигоне.

— А как вы относитесь к движению "Невада-Семипалатинск"? Насколько важна роль Олжаса Сулейменова в закрытии полигона?

— Ой, это все были пустые слова, просто лозунги. Никакого от них влияния не было. Просто они поднимали народ, на языке народа сказали и все, больше ничего. Думаете, народ слушал его в то время?

Генералы всякие, в том числе Аркадий Ильенко кричали тогда, что эти ядерные испытания были необходимы для защиты страны, чтобы не было войны, чтобы в мире чувствовали нашу силу. Так говорил этот Ильенко. А Бозтаева, который написал письмо, они чуть не сожрали. Даже в лицо ему сказали: "Кто тебя сюда поставил секретарем обкома? Ты же враг народа! Не коммунист!" Вот такие слова ему говорили. А сами себя ставили так, якобы это они защищают республику, свой народ. Все это неправда.

Нет ни одной семьи, которая из-за полигона не потеряла своих близких в Абралинском районе, в селе Кайнар. Мой отец от сердечного заболевания умер. Мать умерла от рака. У старшей сестры инсульт был, тоже вследствие испытаний по полигоне. У младшей сестры — белокровье. Трое племянников тоже умерли от белокровья. Ни одна семья не была без пострадавших от испытаний на полигоне. За все это ответственна советская власть. По их словам, им нужно было сохранить страну. А как же народ? Пострадали простые, ни в чем неповинные люди.

Фотографии Артема Чурсинова