Как воля Елбасы до Хабаровского края дошла

26 Сентября 2019, 10:38
АВТОР
Подпишитесь на наш
Telegram-канал
и узнавайте новости первыми!
Как воля Елбасы до Хабаровского края дошла 26 Сентября 2019, 10:38
26 Сентября 2019, 10:38
1558

Шел 1992 год – первый год нашей Независимости.

Эту историю рассказал мне случайный попутчик в поезде, сообщает BaigeNews.kz

Дорога была дальняя. После того, как последние провожающие покинули вагон, состав тронулся, за окном под стук колес замелькали привокзальные строения. Мы познакомились, перекинулись парой-тройкой дежурных фраз. Поначалу он показался мне не очень разговорчивым. Ему было лет под пятьдесят, как, впрочем, и мне. Плюс ко всему мы оказались коллегами по перу. Это обстоятельство и сблизило, наверное, нас в пути. Двое других попутчиков оказались молодыми парнями. Они забрались на верхние полки и «ушли» в свой мир с наушниками и сотовыми телефонами.

Коротая время, мы заказали проводнику горячего чаю, повытаскивали из сумок всякую снедь, что наложили в дорогу заботливые домочадцы. Разговаривая на разные темы, не заметили, как перешли на «ты».

За окном мелькали унылые картинки пожелтевшей от безводья степи. Иногда взгляд цеплялся за ленточки посаженных человеком лесополос, да порой то вблизи, то вдали вырастали холмики мелкосопочника, которым богата наша Великая Степь.

- Знаешь, вроде бы нехитрый пейзаж за окном – сопки, овраги, заросли чия, караганника, ковыль степная да полынь, а все же нет ближе сердцу и роднее, чем наша Степь, - сказал я, глядя в окно.

- Тебе не приходилось бывать в Сибири, в тайге? - спросил он.

- Дальше Новосибирска выбраться не довелось, в Алтайском крае бывал проездом.

- Это все не то, настоящая тайга, мне кажется, в Забайкалье, в Хабаровском крае, Приморье.

- Тебя как в те края занесло? Служил в армии?                                 

Мой попутчик Кайрат немного помолчал, словно собираясь с духом, потом начал свой долгий рассказ о событиях далеких теперь уже девяностых годов.

За фасадом парада суверенитетов

"…Шел 1992 год – первый год нашей Независимости. После парада суверенитетов еще все шло по инерции, по крайней мере, для нас. Казахстан оставался в зоне рубля, президент Назарбаев до последнего надеялся сохранить старые связи между республиками, ратовал за интеграцию, был против того, чтобы вчерашние сестры-республики разбежались по своим хатам, дувалам и аулам. Но процесс размежевания уже принял необратимый характер.

Поздней осенью ко мне приехал тесть со своим односельчанином. Они проживали в соседнем районе. Поделились своей бедой: сыновья, призванные весной в армию, написали письма домой, что все там плохо, что других сослуживцев из бывших союзных республик забирают на родину, даже кыргызы и армяне уже уехали, а до казахов никому нет дела.

- Собирайся, поедешь с нами, ты ведь русский язык хорошо знаешь, поможешь нам в пути и на месте, - сказал тесть за ужином.

- Как же я работу брошу? Дорога дальняя, в Хабаровский край съездить – больше полмесяца надо. А вдруг меня с работы срочно станут искать?

- Да, ладно, знаю я вас, собкоров, лежебок, - тесть хитро улыбнулся. – Ты придумай что-нибудь, с коллегами своими переговори, пусть прикроют, если что. Начальство-то твое далеко, в области, а ты здесь… . Все дорожные расходы я беру на себя.

Одним словом, на следующий день мы были уже на вокзале Семипалатинска. Я позвонил в редакцию своей областной газеты, попросил заведующего отделом сельского хозяйства, чтобы прикрыл меня на недельку.

Добрая фея

Через сутки мы уже сидели в аэропорту Толмачево в Новосибирске. Билетов на Хабаровск не было на ближайший месяц. И тут я понял, в какую авантюру ввязался. Но старики мои не унывали. Хитро улыбаясь, тесть вытащил из кармана скомканный листок почтового телеграфного отправления.

- Вот, покажи им телеграмму, - сказал он.

"Приезжайте за сыном. Командир части", - было написано на бланке. Фамилию командира уже не помню, но хорошо помню почтовый штемпель: "село Ерназар". Я посмотрел на тестя как на сумасшедшего.

- Здесь же нет подписи военкома и печати! Кто эту вашу бумажку всерьез воспримет?

- А ты попробуй!

Иногда эта наивность наших стариков просто убивает наповал. Перед каждым рейсом я подходил к кассе в надежде на свободные места, но пробиться к окошку удалось лишь с четвертого или пятого захода. Конечно, "телеграмму" я даже и не думал показывать. Получив отказ один раз, я вложил в один из наших паспортов купюру достоинством 25 рублей (тогда еще рубль пока был в цене), но кассир вернула мне документы и деньги с вежливой улыбкой: билетов нет и, скорее всего, не будет в ближайшие дни.

На третьи сутки, отчаявшись, перед очередным рейсом на Хабаровск я вновь подошел к окошку. Видя, что пробиться не удастся, я завернул паспорта в листок, вложил туда "филькину грамоту" тестя и исхитрился просунуть все это в окошко. При этом крикнул на всякий случай: "По телеграмме! " О, чудо! Простая бумажка из совхозного почтового отделения вдруг стала волшебной!

- Это по телеграмме, - громко сказала кассир и, оформив три билета на ближайший рейс, передала их с хитрой улыбкой мне. Это была та самая девушка, которую я в первый день неудачно попытался подкупить своей взяткой. Спасибо тебе, добрая фея!

В сибирской глуши

Итак, мы прилетели в Хабаровск. Далее поездом почти сутки добирались до Комсомольска на Амуре, оттуда еще почти три часа добирались до затерянного в глухой тайге поселка Эльбан. Поздно ночью попали в воинскую часть. Нас сразу окружили около трех десятков молодых ребят из Аксуатского района – земляки стариков. В считанные минуты они "смели" гостинцы с малой родины – курт, баурсаки, джент, вареную конину и прочие вкусности.

Спать гости легли в отведенной бытовой комнате, а я специально пошел ночевать в казарму. После моего дембеля прошло почти два десятка лет, захотелось вновь окунуться в ту знакомую до боли атмосферу. Но здесь меня ждало большое разочарование – постельное белье было грязным, одеяло пропитано пылью. В годы моей службы такого беспорядка не было. Мы сами каждое утро вытряхивали всю пыль со своих одеял, а белье меняли еженедельно, строго по пятницам. Здесь все было по-другому и это насторожило.

Наутро решил продолжить экспериментировать и пошел завтракать в солдатскую столовую. От того, что там увидел, волосы встали дыбом. Хлеб был только черный, но по виду это был жженый красный кирпич. Не "поднявшийся", не пропеченный, тяжелый на вес. "Жареную рыбу" проще было бы назвать "жареные кости рыбы". Они торчали во все стороны, освобожденные от филе еще до жарки. Вместо солдатской каши – какая-то непонятная густая масса на воде.

В обед не сдержался и снова пошел туда. На первое на столах были странные щи: капуста, просто отваренная в подсоленной воде, без картошки, без мяса, без жира. На второе стояли остатки утренней каши. Хлеб такой же, как утром. Все это было дико. Я служил в составе Группы советских войск в Германии на территории ГДР (Германская Демократическая республика). Нас кормили не хуже, чем в иных нынешних кафе. Теперь стало понятно, почему дети настойчиво просили родителей забрать их отсюда.

Никакой военной службы по существу у них не было. Это был строительный батальон, который строил какие-то объекты для России.   Но ведь мы жили в другом суверенном государстве!

Комбат матяня…

С командиром батальона в первые дни встретиться не довелось – был в отъезде, как и комроты. Увиделись с замполитом, комвзвода, другими офицерами. Поговорили. В принципе, они не были против того, чтобы каждое государство забирало своих граждан к себе, но для этого надо было соблюсти определенные бюрократические процедуры. Последнее слово оставалось за комбатом.

Решили дождаться его. Комбат приехал почти неделю спустя. Мы сразу же пошли к нему на прием. Не помню его фамилию, но едва мы вошли в кабинет, как он, уже осведомленный о нашем приезде и целях родителей, начал крыть нас всех трехэтажным матом. "Нахрена вы приехали сюда, какого хрена вам надо, мать-перемать", - примерно в таком духе он начал разговор с непрошенными гостями. Великий русский язык и он же самый засранный (извините за выражение) матом язык в мире! Я пробовал урезонить этого солдафона в офицерских погонах, призвал к уважению возраста родителей, которые приехали к своим детям за тридесять(!) земель, из другого государства. Но не тут-то было.

- А ты вообще кто такой? – дыша густым перегаром, перекинулся он на меня. Какого хрена тебе надо? Иди нахрен отсюда… и прочее в таком же духе только нелитературными выражениями. Я вначале опешил. Потом попытался четко и ясно изложить просьбу стариков. Комбат не дал договорить, снова грубо выматерился. Старики молчали, понурив головы. Уж что-что, а мат-то они точно понимали… . Когда он обозвал нас "баранами", мое терпение лопнуло. Я вытащил из нагрудного кармана удостоверение члена Союза журналистов СССР, положил ему на стол.

- Если вы не желаете нас выслушать, не надо. Но знайте, что я этого так не оставлю. Вы еще ответите за весь бардак, который тут развели, - сказал я в сердцах.

- Да пошел ты нахрен, пугать еще меня вздумал? Идите нахрен отсюда, разговор окончен, - крикнул комбат и швырнул удостоверение в мою сторону, даже не раскрыв его.

Я подобрал с пола книжицу, повернулся к старикам:

- Кеттик, тук шыкпады. Мына дулеймен сойлесуге болмайды екен. (Пошли отсюда. С этим придурком разговора не будет), - сказал я и вышел из кабинета, увлекая за собой обескураженных стариков.

- Ты все испортил. Мы бы договорились. Зачем ты ввязался в перепалку с ним? – сказал мне уже в съемной городской квартире, в которой мы обосновались на эти дни, тесть. Я ответил, что больше уже не мог терпеть тех оскорблений.

Еще почти неделю мы прожили в этом затерянном в глуши городке. Старики без меня сходили на прием к комбату, но вернулись ни с чем. Тот их снова прогнал, обложив матом. Земляк тестя отделился от нас и стал сам пробивать освобождение своему сыну.

Позже мы предприняли неудачную попытку выкрасть своего солдатика, когда его отправили в краевой госпиталь и мы с тестем поехали следом в Хабаровск.

Наконец, мне удалось убедить тестя, что дальнейшее наше пребывание в части бессмысленно и мы пустились в обратный путь. Добирались назад поездом, так как билетов в центральную часть России не было чуть не до лета следующего года. Почти семь суток под стук колес. Вот тогда-то я и насмотрелся на бескрайнюю тайгу.

Письмо Президенту

По приезде домой я написал письмо на имя Первого Президента Казахстана Нурсултана Назарбаева. Описал в нем все увиденное и поставил ребром вопрос: почему более 700 наших соотечественников продолжают служить там? Назвал точный адрес части. В конце сделал приписку: я как член союза журналистов СССР мог бы поднять эту тему на страницах СМИ. Но зачем будоражить и без того перекипающее через край общественное мнение?

Ответа не дождался. Шли месяцы. Из аула тестя приходили скупые вести о том, что наш солдатик продолжает служить. Обиделся, что не сумели тогда забрать, пишет изредка пару строчек: служу, жив-здоров.

По правде говоря, я тогда немного засомневался в нашем президенте. Подумал, что письмо не дошло, либо помощники попросту не удостоили его вниманием.

Через полтора года на пороге дома возник мой балдыз (брат жены, к которому мы ездили) Толеген в солдатской форме. Дембель!

За чаем он поведал продолжение нашей истории. Да еще какое!

- Что ж ты молчал все это время? - укорил я его.

Оказывается, мое письмо все же дошло тогда до Елбасы. Спустя месяц после нашего отъезда, в часть нагрянула комиссия, которую возглавили три полковника: из Москвы, из Алма-Аты, из Хабаровска (представители министерств обороны РК, РФ и Хабаровского военного округа). Мое письмо зачитали перед строем. Дальнейшая проверка полностью подтвердила изложенные в нем факты. Комбата подполковника разжаловали до старшего лейтенанта и отправили служить в какую-то дыру. Прапорщиков, которые занимались хищением армейской собственности, судили. Всех казахстанцев отправили на родину.

- А ты почему там остался, почему не написал мне?

- Обиделся, когда ты меня отругал на вокзале, перед вашим отъездом. Потом, когда все успокоилось и наши стали уезжать, комбат соседней части, казах из Семипалатинска, забрал меня к себе. Попросил остаться до конца моего срока службы, к тому времени он тоже должен был выйти в отставку. Вместе дослужили там и вместе вернулись домой.

…Знаешь, - сказал Кайрат, завершая свой долгий рассказ, - я ведь поначалу был зол на всю систему. А потом понял, не до того было. Хватало других более важных дел. И все равно Елбасы нашел время, чтобы ознакомиться с ситуацией. По его поручению Министерство обороны Казахстана направило в командировку своего представителя. Москва не оставила вопрос без внимания. И воля нашего Елбасы в конечном итоге дошла до далекого Хабаровского края. Казахстан вернул своих сыновей на Родину. В такие моменты возникает гордость за державу, за свою страну и за своего Президента.

- А тайга, она, конечно, поражает воображение. Но для нас она все равно чужая. В нашей Степи дышится легко и свободно. В этом ты прав", - завершил рассказ мой попутчик.

Марат Манаспаев

Наверх