Дорога домой: как строят страну без детдомов в Акмолинской области

В Акмолинской области за последние пять лет закрыты четыре детских дома. Сегодня в регионе работает лишь один – Аккольский, а также несколько социальных учреждений. Борьба с сиротством продолжается, с потенциальными родителями работает специалисты школы приемной семьи. Чего они боятся, насколько правдивы эти стереотипы; оправдан ли возврат ребенка и меняется ли культура усыновления (опекунства, патроната) в Казахстане? Об этом и другом – в интервью корреспондента BaigeNews.kz с психологом Сергеем Комаровым.

Было четыре – остался один

Сегодня в Акмолинской области около 206 тысяч детей. Из них, по информации облуправления образования, чуть более 1,5 тысячи числятся в Республиканском банке данных детей-сирот и оставшихся без попечения родителей. 88 процентов (1 368 ребятишек) проживают под опекой, попечительством, на патронатном воспитании, в приемных семьях казахстанских граждан. 191 (12 процентов) воспитываются в четырех спецучреждениях. Это Аккольский детский дом (101), специальный комплекс "Детский сад-школа-интернат" (61, акмолинцы помнят его как Урюпинский детский дом; здесь воспитываются дети с особенностями в развитии), Щучинский дом ребенка (11), Центр оказания специальных социальных услуг в Кокшетау (18 воспитанников). В последнем также открыты группы дневного пребывания – родители могут утром приводить ребятишек, а вечером забирать. Речь идет о детях с серьезными заболеваниями.

Есть еще три центра – Дом юношества "Жастар" (здесь живут 42 выпускника детского дома, им от 16 до 23 лет), центр поддержки детей в райцентре Сандыктау (39 воспитанников, находящихся в трудной жизненной ситуации: например, тяжелое материальное положение родителей, девиантное поведение подростков), центр поддержки детей в Кокшетау (16 воспитанников).

Итак, в Акмолинской области остался всего один – Аккольский – детский дом. За последние пять лет закрыто четыре – в Степногорске, Шортанды, Есиле, Сандыктау.

Школа приемных родителей

Школа дает потенциальным родителям знания о ситуациях, которые могут их ждать в будущей жизни с приемными детьми. Понять, что это не только красивая и гуманная идея. Избавиться от иллюзий или, наоборот, поверить в свои силы. Объективно оценить свои возможности – физические, душевные, материальные, временные. Принять единственно верное решение.

14 групповых занятий длятся два-три месяца, плюс индивидуальные встречи.

Без преувеличения: за последние три месяца благодаря работе Комарова 107 детей обрели семью.

Ситуация серьезно изменилась с 2015-го по 2018 год. Число воспитанников детдомов, по словам Сергея Комарова, сократилось вдвое – с 12-ти до 6 тысяч. Активно заработали новые формы устройства детей в семью - приемная семья и патронат.

Патронат

"Очень хорошо на патронатное воспитание детей берут в деревнях. К слову, если раньше требовалось, чтобы у патронатных воспитателей обязательно было педагогическое образование, то сейчас – нет. Мы много ездили по районам и селам, проводили школы приемных родителей, это дало очень хороший эффект. Интересно, что на патронат брали не учителя – электрики, конюхи и так далее", – отмечает собеседник.

Напомним, патронатный воспитатель получает выплаты на содержание ребенка: девять МРП – на дошкольного возраста, 10 – школьника. Плюс зарплата, причем записывается трудовой стаж.

Приемная семья

Патронат – один, двое или трое детей. Когда больше – приемная семья.

"До 10 ребятишек, – говорит Комаров. – Хотя у меня есть знакомые, у которых до 17. Часть они взяли под опеку, другую оформили как приемная семья. Поэтому, хоть акмолинцы не так часто выбирают эту форму, она хорошо сокращает число детишек в детдомах и подобных им социальных учреждениях".

В приемной семье зарплату получают и папа, и мама. Более того, не возбраняется еще и работать.

Самые яркие примеры больших приемных семей в Акмолинской области – Мурата Кабылбаева и Куралай Джумабековой.

Мурат Кабылбаев с супругой воспитывают 13 детей, 12 из которых – приемные. Легендарная семья живет в селе Кенесары Бурабайского района.

У Куралай Джумабековой из Кокшетау пятеро родных и четверо – приемных.

"А потом ее приемная дочь поступает в колледж – вместе с подругой из детдома. Вот Куралай и сказала: что ты будешь там одна в общежитии, давай к нам. И забрала к себе. Позже у Куралай рождается шестой ребенок. То есть у нее их одиннадцать. Я часто бываю у них в доме. Ох, и любят они детей!", – делится Сергей Комаров.

Спрашиваю у Сергея – нет ли у него ощущения, что приемные семьи с большим количеством детей – как мини-детдома.

"Даже исключительный многодетный отец Мурат Кабылбаев говорит: "Посмотрите на меня и не делайте так. Это должно быть исключением. Лучше взять двоих-троих детей. Пусть вашей любви и времени хватит каждому". Был случай, бабушка с дедушкой поехали в Сандыктау, решили взять двоих. Я говорю, вас на двоих не хватит. Еле отговорил. Позже встретились, благодарят: еле с одной справляются", – вспоминает психолог.

Самая популярная – опека

Приемная семья помогает обрести тепло родных людей сразу нескольким детишкам. И очень хорошо разгружает учреждения.

Но самая популярная в Акмолинской области форма устройства детей в семью – опека.

"Она может быть кровной, когда ребенка забирают родственники. В другом случае чужие люди выбирают ребенка в детдоме и впоследствии оформляют опекунство. Здесь также положены выплаты на содержание – девять (или 10) МРП. Преимущество над усыновлением в том, что ребенок остается как бы "полугосударственным". Ведь за ним остаются все льготы сироты – например, при поступлении в институт, на получение квартиры. Мы всегда выступаем за усыновление, но каждый решает, что ему больше подходит", – пояснил собеседник.

Усыновление – когда ребенок становится полностью твоим. Выдается свидетельство о рождении, где указывается, что папа и мама – это вы. В Акмолинской области это, по словам Сергея Комарова, примерно семь процентов случаев.

Страхи родителей

Первое, чего боятся потенциальные приемные родители – "плохой" генетики.

Во-вторых, осуждения родственников.

"Наш менталитет таков, что нам важно, чтобы благословили родители. Чтобы поддержали и одобрили родные. Я заметил, когда это есть, потенциальные родители верят в себя больше", – говорит Комаров.

Третий страх – что не справятся.

"В Кокшетау семья взяла пятилетнего ребенка, – вспоминает психолог. – А когда девочке исполнилось семь, приемная мама приходит и говорит: делай, что хочешь, я возвращаю ее в детдом. Я говорю, подожди, походи в школу приемных родителей. Потом было несколько встреч, разговоры. Я несколько раз приезжал к ним домой. Был переходный возраст, дочь стала вести себя как обычный, вредный, противопоставляющий себя всему миру подросток. Вы знаете, они не только оставили ребенка – еще одну девочку забрали. Им просто нужна была помощь".

К трудностям с детьми в разных семьях относятся по-разному.

"У одной женщины было четверо своих, и она взяла еще девочку. Ей всего четыре года, ее возвращали пять раз. А приемную маму это не смутило. Помню звонит, говорит – писается. Но вы же объяснили, что это после стресса – пройдет. Спустя какое-то время встретились: говорит, прошло. Потом она еще много ест, но и это прошло. Все постепенно встало на свои места. А для других ребенок на пол лег, капризничая, они в растерянности звонят за советом. Конечно, трудности нас пугают. Мы хотим, чтоб минимально. И все же, даже несмотря на пандемию, люди ищут приемных детей. Они ждали, когда откроют республиканский банк данных детей-сирот. Ждали, когда разрешат ездить на встречи с ними. И это радует", – признался Комаров.

Возврат – это предательство

И все же возврат детей случается. Спрашиваю – может ли он быть оправданным?

"На моей практике из 107 детей возвратов было три. В первом случае все было более или менее безболезненно: приемные родители не успели еще оформить документы. В другом у семьи не хватило ресурсов. А третий из серии "мы что-то подумали – оно нам не надо". Возвраты встречаются по всему миру. Хотя, казалось бы, что когда ты подписал документы, важно понимать это как точку невозврата. Извините уж за тавтологию – то предательство", – отрезал Сергей.

И все же акмолинцы помнят одну историю о возвращенном ребенке… со счастливым концом. Умида вернулась к родным родителям.

Привязанность

Приходилось слышать, что у ребятишек из детдомов уровень интеллекта ниже. И что дело не в генетике. Тогда в чем?

"Это так, – кивает Сергей. – Есть такое понятие: привязанность дает развитие всего. У человека на травмирующую ситуацию есть три стимул-реакции: бей, беги, замри. Если нет привязанности, то работают только они. Ребенок пытается выжить. И ему не до развития – оно замирает. Попадая в семью, ребенок без привязанности какое-то время будет сносить крышу своим приемным родителям. Мстить им за все, делать будто назло. Не специально, не желая того на самом деле. Он хочет любить, но у него не получается. И это одна из основных причин, почему возвращают детей. А у родителей включается стереотип: "значит, у него плохие гены".

Между тем, по утверждению психолога, гены влияют на человека максимум на три процента. Плохие и хорошие гены есть в каждом из нас. Остальное – окружение, социальные связи, воспитание.

"Если мы говорим о привязанности, то это, как правило, привязанность к одному конкретному лицу. А детском доме такого нет, – говорит психолог. – Представьте себе: ребенок – по разным причинам – остается без родителей. Его помещают в Центр адаптации несовершеннолетних. Там его в первые пять-семь дней отправляют на карантин. Так положено с медицинской точки зрения. Это огромный стресс. Ребенок замыкается. После трех месяцев в ЦАНе – детдом, где он кочует из одной группы в другую. Меня дико раздражает, когда эти группы называют "семья". "Я был в четвертой, потом 11-й семье". Самое страшное – ребенок начинает думать, что с ним так можно. Он не перестает любить людей, он перестает любить себя. А когда его кто-то начитает любить, он думает: ага, значит, им от меня что-то надо. Самое главное, что может дать приемная семья, – это чувство привязанности".

Вместе с привязанностью приходит чувство безопасности.

"Решение полюбить чужого ребенка приходит с неба"

Сергей Комаров уверен: решение принять ребенка в семью приходит свыше. И пусть даже не без стремления приблизиться к красивой идее, энергетике гуманного поступка.

"Мотивы очень сильно переплетены, однозначно сказать нельзя. Мы все хотим, чтобы нас похвалили или обнулить карму. Но главное – любовь. Я думаю, решение взять ребенка в семью – одного или нескольких, здорового или с недугом – приходит с неба", – подчеркнул собеседник.

Фото из личного архива Сергея Комарова

Казахстан без детдомов. Сегодня многое делается для достижения этой цели.

"Сейчас проще взять ребенка, – уверен Сергей. – Во-первых, с 2016 года начал сильно меняться сам закон "О браке и семье". Многие документы убрали. Если раньше нужно было жилье, то теперь достаточно съемного. На кровную опеку еще меньше бумаг. Был случай, мы оформили за три часа. Случилось несчастье, родители погибли. Нужно было как можно быстрее забрать ребенка. Все перемены – к лучшему. Только семья может воспитать гармоничную личность. И каждый ребенок имеет право быть любимым и очень нужным".