Операция была сложнейшая, но она выкарабкалась - казахстанский врач о безнадёжном случае в кардиохирургии

Ежегодно в Казахстане только от сердечно-сосудистых заболеваний умирает более 40 тысяч человек. Именно болезни системы кровообращения занимают лидирующую позицию во всем мире. В Казахстане эти заболевания успешно диагностируются, а новейшие технологии позволяют проводить операции в пару проколов.

Причина высокой смертности проста. Многие отказываются от регулярных скринингов. Казахстанцы не хотят обследоваться, а когда оказываются на больничной койке - кардиологи и кардиохирурги должны делать все возможное, чтобы сохранить жизнь.

О том, почему отечественная кардиохирургия считается одной из лучшей в СНГ, а смертность от сердца снижается малыми темпами, мы поговорили с Ермагамбетом Куатбаевым. Кардиохирург является заместителем Председателя Правления Национального научного кардиохирургического центра в Астане. Это государственное учреждение является самым передовым в делах сердечных на территории целого центрально-азиатского региона. Каждый день в эту клинику поступают пациенты с тяжелейшими диагнозами и, как говорит Ермагамбет Куатбаев, шанс на спасение всегда есть. 

Ермагамбет, расскажите о себе. Как вы пришли в профессию?

- Родом я с юга, я был пятый в семье из семерых детей. У отца была всегда мечта, чтобы мы пошли по его стопам. Папа был преподавателем казахского языка и литературы. В сельской школе проработал более 35 лет. И когда он решил, что нам пора уже учиться, именно мои документы он отдал в педагогический университет. У меня были другие планы. Мне все-таки удалось уговорить секретаря приемной комиссии и забрать документы, якобы временно. Поступил я в медицинский.

В детстве я был очень бойкий мальчишка и весьма часто попадал к детским травматологам. Именно они стали для меня примером в выборе будущей профессии. Действительно в студенческие годы я долгое время хотел стать детским травматологом. Но, когда я познакомился с проблематикой внутренних болезней и кардиологией, у меня появилось желание специализироваться в этом направлении. Закончил я университет оперирующим хирургом. Работать начал сразу, и за достаточно короткое время у меня за спиной был определенный объем хирургических операций.

Именно вы вошли в состав команды казахстанских хирургов, которые прошли стажировку в Турции и стали основателями сегодняшнего передового Национального научного кардиохирургического центра в Казахстане. Как это было?

- Помню, было 12 часов ночи, я на дежурстве, и тут звонок с предложением поехать в Анкару на стажировку. Я сразу же согласился, вылет был запланирован уже через два дня. Эта поездка перевернула всю мою жизнь. После стажировки я вернулся в Казахстан, и наша работа с командой кардиохирургов во главе с Юрием Владимировичем Пя продолжилась в Национальном научном кардиохирургическом центре. Можно сказать, что мы были у истоков современной кардиохирургии и кардиологии Казахстана. Была необходима команда, которая занимается не только практической деятельностью, но и делает какие-то научные изыскания. И такие специалисты нашлись. По сей день мы продолжаем работать вместе. Был период, когда мне пришлось уехать - я возглавлял Павлодарский кардиологический центр, потом некоторое время я вел Шымкентскую кардиологическую клинику. Но все дороги ведут в столицу. Сейчас я вновь в нашей команде Национального научного кардиохирургического центра.

Известно, что турецкие кардиологи считаются одними из лучших в мире. Что вас больше всего поразило на той стажировке? 

- Сложно сказать, где сильнее кардиология: в Германии, Америке или Турции. Дело все в том, что все центры профилируются по определенным направлениям, и каждый силен и славен своей спецификой. Турецкая клиника, в которой у нас была стажировка - государственная. И первое, что нас поразило, врачебный персонал половину рабочего времени был там, а остальную половину проводили в частных центрах. При этом в коммерческих медучреждениях делали операций не меньше. В то время, казалось, нечто невозможным совмещать работу в государственном центре с частным. Помимо этого, в той поездке, удивляло желание врачей делиться своим опытом. Нужно отдать должное нашим турецким коллегам, они очень открытые. Со многими мы и по сей день в контакте. Вспоминаю, и днем, и ночью, в рабочее и нерабочее время они брали карандаш и досконально показывали, и растолковывали все в деталях. Коллеги уделяли огромное внимание самоподготовке и делились опытом внутри своего коллектива. Помимо того, они находили время учить языки, были хорошими психологами, умели со своими пациентами говорить просто - о сложных вещах, уделяли время каждому больному. Ведь очень важно, чтобы пациент верил своему лечащему врачу. Своеобразным шоком было для нас, казахстанских хирургов того времени - использование одноразового инструментария и белья. В те годы, у нас это было в ограниченном количестве. Мы видели, что использовалось какое-то дорогостоящее одноразовое устройство и потом выкидывалось в мусорное ведро. Это сейчас мы работаем по такому же принципу: все одноразовое и использование лучших современных девайсов. А тогда это было что-то из ряда вон выходящее.

На вашем счету несколько сотен сложнейших операций на открытом сердце. Как удается совмещать роль руководителя и оперирующего хирурга? 

- Я никогда не прекращал практическую деятельность. Несмотря на то, что я занимался организацией здравоохранения и работал первым руководителем нескольких центров, всегда определённое количество времени я проводил в операционной. Нередко приходится выезжать в другие центры в Казахстане и за его пределы. Например, недавно мы вернулись из Ташкента, проводили мастер-классы. Сейчас в среднем у меня одна, иногда две операции за день. Дело в том, что наша клиника специализируется на плановых операциях. Мы всегда заранее знаем какое количество пациентов к нам поступит и с каким диагнозом, поэтому можно планировать.

Известно, что в хирургии самые долгие операции проводятся на сердце. Сколько часов длилась самая простая и самая сложная ваша операция?

- В кардиохирургии мы не применяем слово "простая" операция: есть рутинные операции, сопряженные с высоким риском осложнений и летальности. Рутинная операция от первого разреза и последнего шва в среднем длится от 1,5 до 2 часов. Более длительные, осложненные поражением одного или двух клапанов, или сопряженные наличием врожденного порока, могут проходить больше 8-9 часов. Конечно, это не каждый день. Обычно продлеваются операции, которые проводятся повторно.

Расскажите о современных технологиях в кардиохирургии? Что изменилось за последние 10 лет?

- Мы относимся к поколению, на глазах которого можно сказать возник сотовый телефон (смеется). Что касается медицины, то она сейчас идет семимильными шагами, особенно в использовании различных девайсов и устройств, для облегчения работы медицинского персонала и самое главное для эффективной помощи пациентам. Если раньше определенные операции делались только через большие разрезы, сейчас это возможно через очень маленькие проколы. Например, устройство, которое отвечало за правильный ритм сердца - кардиостимулятор, был достаточно громоздким. То сейчас по размерам он значительно меньше. Появились и активно используются кардиостимуляторы без электродов. Еще 10 лет назад электроды подключались через сосуды к сердцу, специальную батарейку должны были имплантировать под кожу. Теперь кардиостимулятор устанавливается прямо в камеру сердца. Если раньше стимуляция была только на одну камеру, то современные устройства стимулируют две камеры одновременно. А это значит сердечная мышца работает более эффективно. Было время, когда мы не могли выполнять те или иные манипуляции и вмешательства, потому что не позволяло осложненное состояние пациента, то сейчас это возможно делать через гибридные технологии. Например, хирург делает определенный этап операции при расслоении или разрыве аорты, а завершающий этап тут же на этом столе доделывает команда интервенционных кардиологов. Вы не можете даже представить сколько жизней этот метод может спасти. Сейчас можно заранее моделировать пораженный орган на 3D-принтере еще до того, как сделаешь разрез. Используя данные КТ, МРТ и УЗИ девайс распечатывает орган в многомерном изображении с полной точностью. Такое сердце можно подержать в руке, тут же на нем провести все запланированные манипуляции, а потом уже делать операцию на живом сердце. Если говорить о трансплантации, когда мы только начинали работать с нашей командой еще в 2003 году в Астане, мы даже и не могли мечтать, что через какое-то время в Казахстане будет программа по использованию искусственных левых желудочков, трансплантации сердца и легкого. Но, сейчас это наша реальность. Теперь необходимо эти технологии развивать дальше, но не забывать и работать с изменением наших взглядов на трансплантологию. Нехватка донорских органов актуальна во всем мире. Мы все можем рано или поздно оказаться на операционном столе, когда потребуется пересадка. Так почему бы сейчас об этом не задуматься? Почему мы не рассматриваем возможность, после своей смерти даровать свое сердце, легкие или почки тому, кто в этом нуждается и подарить новую жизнь.

Как вы думаете, почему инфаркт и другие сердечно-сосудистые заболевания так "помолодели"? С чем это связано?

- Всегда нужно говорить о двух сторонах этого вопроса. Действительно, чаще всего мы стали выявлять у пациентов молодого возраста предрасположенность к сердечно-сосудистым заболеваниям. С чем это связано? В период с 2007 по 2009 года благодаря государственной программе в больших городах и на уровне районных центров было завезено и установлено очень много медицинского оборудования, обучили специалистов. Если раньше к ним приходили, и врачи не могли поставить диагноз, в виду ограниченности своих технических возможностей. Многие заболевания на просто пропускались. Инфаркт принимали за гастрит или печеночную колику. Сейчас это практически невозможно. В настоящее время даже в малонаселенных пунктах есть ОКС центры, которые направлены на помощь при остром коронарном синдроме, так называемое инфарктное или предынфарктное состояние. Раннее диагностирование и своевременная помощь дают свои результаты. Если в прошлом веке, мы видели пациентов с врожденным пороком сердца, когда они уже выходили на пенсию. То сейчас мы можем это диагностировать еще в младенчестве. Не заболевания сердечно-сосудистой системы помолодели, правильнее сказать, у специалистов появилась возможность диагностировать раньше. Сейчас могут госпитализировать пациентов с инсультом, а в ходе обследования мы понимаем, что причина может быть в разрыве аорты и из отделения неврологии пациент перемещается в кардиологию. Несомненно, урбанизация свои отпечатки тоже оставляет: гиподинамия, стресс, избыточная масса тела, неконтролируемая гипертония, сахарный диабет - все это является серьезным предрасполагающим фактором возникновении всякого рода заболеваний со стороны сердца.

А когда бить тревогу? Болезни сердца "болят" или же развиваются бессимптомно?

- Бывают случаи, когда пациент приходит уже с врожденным пороком сердца. Он с этим родился, а узнал об этом уже в позднем возрасте, когда практически невозможно сделать операцию. Бывают приобретенные пороки сердца. Пациенты узнают об этом, когда обычно наступает обострение болезни. Инфаркты, даже те, которые госпитализируются, тоже могут "маскироваться" под другие заболевания. Самая банальное, гипертония. Заболела голова, но при этом никто не бежит измерять давление. А это может быть первым сигналом обратиться к кардиологу.

Кстати, цифры смертности от сердечно-сосудистых заболеваний лидируют, даже несмотря на "расцвет" кардиологии и кардиохирургии в Казахстане.

- Для того чтобы мы могли распознать заболевание сердца или другого органа еще на ранних этапах, даже при отсутствии какого-то диагноза - мы все должны проходить плановый скрининг. Сейчас разработали очень много программ, которые работают на уровне местных поликлиник. Всем нам иногда приходят смс-сообщения, что вы должны пройти по возрасту скрининг, сдать необходимые анализы. И как правило многие это игнорируют. А потом приходят к врачам с осложнениями. Всегда проще провести плановое лечение, чем оказывать неотложную помощь, которая всегда сопряжена с риском для жизни. Я считаю, что все здравоохранение должно работать на профилактику. Оно и работает, но, к сожалению, мы этому не помогаем.

Насколько мне известно, именно в Национальный научный кардиологический центр везут пациентов с самыми сложными диагнозами. Чем ваша клиника выделяется на общем фоне казахстанской медицины?

- О нашем центре, который является флагманом в отдельных направлениях кардиологии и кардиохирургии можно говорить долго. Если в 2003 году в Казахстане проводилось от 300 до 500 операций на открытом сердце в год и делались они только в Алматы и Караганде. То сейчас эта цифра увеличилась до 10 тысяч операций на открытом сердце в год. С момента создания нашей клиники мы являемся главными кураторами по кардиологической, кардиохирургической и аритмологической службе. Только наш центр делает около двух тысяч операций на открытом и в несколько раз больше на закрытом сердце. Наш центр один из тех, кто на территории Казахстана, Средней Азии и даже СНГ активно проводит операции с врожденными пороками сердца, когда есть дефекты перегородок. Есть большое направление с использованием специальных девайсов, когда через артериальную систему меняется клапан. Раньше эти операции проводились с разрезом, аппаратом искусственного кровообращения. Теперь отдельную группу пациентов оперируют закрытым способом, то есть они находятся в сознании, без наркоза и искусственного кровообращения. Такие больные получают менее травматичную и очень эффективную помощь. И чтобы обучиться этой технологии к нам со всего мира приезжают на стажировку. В среднем мы принимаем более полусотни специалистов в год из разных стран. На сегодняшний день закончила обучение большая команда из России и Пакистана. До этого приезжали несколько раз врачи из Индии, Турции и Арабского мира. Одним из самых главных наших направлений - это имплантация устройств вспомогательного кровообращения и трансплантация сердца и легкого. В этом году мы с нашей командой провели две выездные операции по трансплантации в Алмате и Шымкенте. Актуальным остается проведение минимально инвазивных операций. Через маленькие разрезы от 3 до 5 см  делается доступ к сердцу, меняются, восстанавливаются, ремонтируются клапаны или устраняются какие-либо враждебные пороки сердца.

Вопрос доступности подобных служб для людей, проживающих в отдаленных районах и городах страны: как к Вам можно попасть?

- Наша клиника государственная. Независимо от того где живет пациент, если он гражданин Казахстана, то он может поступить сюда по квоте. Первичную установку диагноза делают по месту жительству. Если диагноз не вызывает сомнений, то пациента могут направить к нам. После подтверждения, с определенным перечнем анализов, больной может госпитализироваться. Если тяжесть состояния пациента не позволяет ему самостоятельно приехать, то возможна транспортировка бортом медицинской авиации. Такие больные у нас поступают каждую неделю. Есть отдельные категории пациентов, у которых сложно установить первичный диагноз. Тогда с нами выходят на связь специалисты через Телемедицину, и мы вместе определяем заболевание и назначаем последующее лечение. Бывают отдельные ситуации, когда наша команда выезжает в региональные центры. Даже если пациент находится в самой отдаленной районной больнице, его госпитализируют в ближайшую клинику, где есть отделение кардиохирургии, и мы работаем на месте: ставим диагноз, лечим, а иногда проводим и хирургическое вмешательство.

 Верите ли вы в Бога?

- Кардиохирурги говорят, что операционная — это храм и каждый хирург, когда заходит в операционную, он всегда молится. В тот момент, когда мы останавливаем сердце, внутренне каждый член команды, чувствует, что душа где-то здесь рядом… И когда сердце вновь начинает работать, мы понимаем, что душа вернулась в бренное тело. Это ощущение, есть, наверное, у всех хирургов. Возможно, это связано с огромным желанием помочь этому сердцу вновь забиться. Однажды у нас был удивительный случай. Пациентке отказывали во многих кардиологических центрах в Москве, Новосибирске, Казахстане. Но ее случай уже рассматривался как неоперабельный. Помню, она в личной беседе сказала, что, если ее не прооперируют она будет вынуждена наложить на себя руки. Потому что, для ее единственного сына она бы не хотела остаться человеком, который перестал бороться, опустил руки. Пускай лучше я умру, говорит, на операционном столе, но как человек, который борется. Она действительно очень страдала и тогда мы, с нашей командой, решили рискнуть, понимая, что скорее всего она погибнет. Операция была сложнейшая. Но она пережила ее, очень долго находилась в реанимации, потом восстанавливалась. Но видно благодаря своей какой-то внутренней вере, в то что в нее верит ее сын - она выкарабкалась. И по сей день она меня поздравляет с праздниками. А главное, теперь она воодушевляет людей на то, что нужно бороться до последнего. И скажу вам как врач, каждый случай, даже если там есть хоть один процент на выздоровление, на то, что мы сможем помочь, мы используем этот шанс и будем бороться.